"Плыло по морю болото" часть 2

Maxim A. Klepikov 05 ноября 2001 18:59:09

**************Ecological Cooperation Project*****************
* reservat@fadr.msu.ru http://fadr.msu.ru/ecocoop/reservat *
*************************************************************

ПЛЫЛО ПО МОРЮ БОЛОТО
(продолжение)

Утром меня разбудил далекий шум лодочного мотора.
Александр и Анатолий немедленно собрались, сели в "казанку"
и отправились на разведку. Когда наша съемочная группа
закончила утренние приготовления, они вернулись.
- Ну как? Кто там? Браконьеры? - нам всем не терпелось
узнать подробности.
- Да нет, - ответил Александр Константинович. - Это
спонсоры. Те, что на днях приехали. Они тут неподалеку рыбу
ловят.
После завтрака отправляемся на съемки. День выдался
ясный, солнечный. От места, где причалил "Океан", мимо
кордона в лес ведет еле заметная тропа. Мы движемся по ней
гуськом - впереди, в качестве проводника, Александр, за ним
- оператор, затем наш режиссер, а замыкаю колонну я, один из
консультантов нашей передачи. Тропинка ведет нас через
мелколиственный лес. Березы, осины, подлесок из крушины и
жимолости - картина, которую можно увидеть в окрестностях
любой русской деревни. Такие вторичные леса образуются на
месте заросших полей, вырубок, пастбищ. Справа и слева от
тропинки виднеются цветущие орхидеи. В основном это обычные
у нас виды - Любка двулистная и Пальчатокоренник пятнистый.
Очень много грушанок, попадается Борец северный. Внезапно
Александр Константинович делает знак остановиться. Перед
нами большая - метра три-четыре в диаметре и полтора-два в
глубину - овальная яма. Земляной отвал у ее края уже давно
порос большими березами. В этом отвале мы видим крупную нору
- в нее можно запросто просунуть голову. У норы
свежевыброшенная земля.
- Это нора барсука, - говорит наш провожатый. - Вот это
- угольная яма. Их здесь много. Раньше жители местных
деревень выжигали в таких ямах древесный уголь. После того,
как образовалось водохранилище, уровень грунтовых вод здесь
сильно поднялся. Сейчас он находится на глубине одного -
полутора метров. Это создает неудобства для различных норных
животных, обитающих в заповеднике - лис, барсуков, и других.
Поэтому они предпочитают селиться в таких высоких отвалах
около угольных ям.
- Только здесь?
- Нет, это наблюдается по всей территории заповедника.
- А мы можем снять барсука?
- Вряд ли. Барсук - зверь очень скрытный и осторожный.
Чтобы его увидеть, надо поставить здесь хорошо
замаскированный шалаш и просидеть в нем несколько дней.
- А может быть он там, внутри?
- Обычно барсук делает несколько выходов. Так что у
него всегда есть возможность незаметно улизнуть. А вот как
раз еще один, - и Александр показывает второй выход, который
располагается среди корней березы по другую сторону отвала.
Оператор устанавливает камеру и снимает нору и
многочисленные барсучьи следы. Я тоже их фотографирую. Надо
сказать, что встречать живого барсука в лесу мне доводилось.
Помнится, как поразила меня тогда его каплеобразная форма -
узкая вытянутая морда и широкий жирный зад с нелепым
маленьким хвостиком.
Мы движемся дальше. Постепенно мелколиственный лес
сменяется ельником. Тропинка ведет в настоящие дремучие
дебри, темные и мрачные. С еловых ветвей свисают лохмотья
лишайников. На невысоких пригорках ельник сменяется
просторным сосняком-зеленомошником. Мы движемся к просвету
между соснами и оказываемся на обширном торфяном болоте.
На несколько километров вперед простирается абсолютно ровная
местность, покрытая темно-зеленым пушистым мхом. То тут, то
там торчат уродливые корявые сосенки. Многие из них давно
мертвы, и ни хвоинки нет на сухих сучьях. Лишь они да
подушки багульника и болотного мирта оживляют этот унылый
пейзаж. И только далеко на горизонте, по ту сторону болота,
виднеются небольшие пологие холмы, поросшие высоким еловым
лесом. От неожиданности делается как-то тревожно и неуютно
на этом открытом месте. Так и хочется повернуть обратно в
лес. И в то же время в этом огромном болоте есть своя
особенная суровая красота. И мы знаем, каким замечательным
местом оно является! Испокон веков болото дарит обитателям
окрестных лесов клюкву, голубику и морошку. Здесь можно
найти десятки видов редчайших северных орхидей. Тысячи и
тысячи лет приспосабливались они к суровым условиям
верхового болота и теперь уже не могут расти в других
местах. За последние полвека большинство болот в Средней
полосе России было осушено. Их торфяной слой выработан, вода
спущена в дренажные канавы. Замечательные болотные
экосистемы, кормившие не только зверей и птиц, но и жителей
всех окрестных деревень и сел, погибли, превратились в
бесплодные заросли крапивы да чахлый березняк, с полчищами
мелких противных слепней. Наша съемочная группа неоднократно
встречала такую картину в Ярославской области. А
немногочисленные сохранившиеся болотные массивы давно
объявлены особо охраняемыми природными территориями.
Так что ступили мы на колышащуюся трясину, булькающую и
сочащуюся затхлой болотной водой, чуть ли не с криками
радости. Примерно в полукилометре от нас посреди болота
виднеется небольшое вытянутое озеро - Утешково. Резкий
неприятный крик, раздавшийся откуда-то сверху, заставляет
всех нас обернуться - прямо над нами, совсем низко летит
огромный белый лебедь! "Леша, скорее, снимай, снимай..." -
сквозь зубы шепчет оператору Юрий Васильевич Маслов,
режиссер нашей передачи. Но лебедь и не думает улетать.
Он делает плавный круг и с криком возвращается к нам.
Еще в Борке сотрудники заповедника говорили, что лебеди
гнездятся на Утешкове уже не первый год. Несмотря на
красивую внешность, эти птицы обладают весьма и весьма
дрянным характером. Один мой знакомый как-то рассказывал,
что во время сибирской экспедиции их группа встала на
несколько дней лагерем у небольшого (размером чуть крупнее
деревенского пруда) таежного озерка. Все бы было хорошо,
если бы на озере не жила пара лебедей. Как только кто-то из
людей появлялся с котелком, чтобы зачерпнуть воды, на него
тут же с воплями набрасывался лебедь. Птица эта крупная,
сильная и щиплется очень больно; а своими крыльями лебедь
способен поднять целый фонтан брызг. Дошло до того, что
никто не хотел идти к озеру за водой и связываться с
лебедем. О том, чтобы после еды помыть в озере посуду,
не было даже речи...
Вскоре выясняется, что лебеди - не единственная
достопримечательность озера Утешково. Юрий Васильевич
замечает на озере небольшую группу чернозобых гагар.
Возможности нашей камеры позволяют снять плавающих птиц
достаточно крупно. А я получаю, наконец, возможность
половить редких бабочек.
Дело в том, что экосистема верхового болота больше
всего напоминает тундру. Именно такой была наша природа
здесь десять тысяч лет назад, по окончании ледникового
периода. По мере того, как ледник отступал на север,
отступала на север и тундра, а с ней и северные виды
бабочек. Лишь немногие из них смогли уцелеть на верховых
болотах - этих "кусочках" северной природы, сохранившихся в
средней полосе России. Таких бабочек называют реликтовыми.
Как специалист-энтомолог, я давно хотел собрать небольшие
серии этих бабочек для зоологического музея. Кроме того, я
знал, что на территории Дарвинского заповедника встречается
один очень редкий реликтовый вид - Желтушка торфяниковая.
До этого мне было известно лишь одно место ее обитания на
территории Ярославской области, а ловить эту бабочку самому
не приходилось никогда. Стоит ли говорить, что торфяниковая
желтушка была для меня таким же предметом вожделения, как
плывущий медведь - для нашего оператора!
И пока наш режиссер и оператор ведут съемку, я вынимаю
складной сачок и начинаю расхаживать по колышащейся волнами
трясине. Не проходит и десяти минут, как мне удается поймать
несколько самцов и самок Голубянки торфяниковой, Сенницы
болотной и Перламутровки северной. Все эти виды приурочены к
болотистым местам и у нас в области встречаются очень
локально. Что же касается Перламутровки северной (или
Аквилонарис), то ранее она попадалась мне лишь на торфяных
карьерах недалеко от Ярославля. Однако я с самого начала был
уверен, что встречу эту бабочку здесь - во все стороны по
ковру из мха-сфагнума тянутся веточки клюквы, кормового
растения, на котором развиваются гусеницы Перламутровки
северной. Наконец, мне удается поймать еще одну реликтовую
бабочку - Перламутровку болотную, или Эуномию. Это сильно
облетанная самочка. Не удивительно - эуномии летают раньше
перечисленных видов, в середине июня. А сегодня уже 23-е
число. К концу летного периода остаются лишь сильно
обтрепанные самки, уже отложившие яйца.
Наконец я замечаю довольно крупную ярко-желтую бабочку,
которая порхает около кустика болотного мирта, метрах в
двадцати от меня. Торфяниковая желтушка! Я бросаюсь к ней.
Ноги по колено уходят в прогибающуюся сплавину. Пока успел
добраться до кустика, бабочка улетела. Но я замечаю еще
одну, снова в двадцати метрах. Я вновь пытаюсь бежать по
булькающему сфагнуму. Взмах сачком - и промах! Бабочка
улетает так стремительно, что я не успеваю даже проследить
за ней глазами. Через некоторое время в отдалении замечена
еще одна желтушка. Я бегу к ней, ноги увязают в
переплетенном клюквой мху, и я плюхаюсь лицом прямо в
трясину, так и сочащуюся болотной водой. Поднимаюсь тяжело
дыша, весь в сфагнуме - и приходится снова бросаться за
пролетающей мимо желтушкой. Если кто-то думает, что
собирание бабочек - это праздное махание сачком на солнечной
полянке, пусть хотя бы полчаса побегает по такой трясине за
нашими реликтами. Поймать летящую торфяниковую желтушку
практически невозможно. Ее полет очень неровный, прыгающий,
и невероятно быстрый. О том, чтобы догнать ее по болоту
бегом, не может быть и речи. Единственный способ - накрыть
бабочку сачком, когда она сидит на кустике голубики (это
кормовое растение гусеницы Желтушки торфяниковой). Однако
заметить сидящую желтушку очень трудно - окраска сложенных
крыльев прекрасно маскирует ее на пестром фоне болотной
трясины. Совсем некстати снова возникают киношные ассоциации
- именно в таком болоте столь живописно утонула Лиза
Бричкина...
Через полчаса я совершенно выбиваюсь из сил. У меня в
морилке только две желтушки. Какая уж там серия... О том,
чтобы сфотографировать эту бабочку, я даже и не мечтаю.
Обернувшись, вижу, что на болоте я совершенно один - нашей
группы нигде нет. "Очевидно, вернулись на лесную тропу", -
думаю я и бреду по болоту к лесу. Через пару минут тропа
найдена. Прислушавшись, я уловил слабый шум впереди.
Все ясно, они уже двинулись дальше. Я быстро иду по тропинке
за группой, пытаясь ее догнать. Пять, десять, пятнадцать
минут ускоренного шага... Впереди ясно слышно, как
потрескивают под ногами сучки, как шелестят раздвигаемые
ветви. "Надо же, как хорошо они сквозь кусты ломятся, -
думаю я, - ведь нелегко, поди, так бежать с телекамерой да
штативом по лесу!" Тропинка спускается в болотистую низинку,
проросшую ивовым и ольховым кустарником. На сыром торфе
отчетливо отпечатались следы. Что-то в них заставляет меня
замедлить шаг. Похоже, следы эти явно не операторские.
Оператор, несущий на плече тяжелую камеру, глубоко
проваливается в грязь, да и след у него широкий. Наконец я
понимаю, что вот уже двадцать минут углубляюсь в болота
заповедника вслед за кабаньим стадом. Судя по следам, стадо
не очень большое, есть несколько молодых кабанчиков.
А где же мои коллеги? Приходится разворачиваться и быстро
идти назад. Всю обратную дорогу вертится в голове рассказ
Василия Васильевича, главного лесничего заповедника.
Как-то к нему в поселке обратилась одна бабулька с жалобой,
что у нее на поле выкапывают картошку. "Да все в туфельках
ходят, в туфельках", - сокрушалась бабулька. Василий
Васильевич пошел с ней на поле, чтобы лично увидеть следы
злодейства, которое учинили негодные модницы. Оказалось, что
бабушка приняла за следы от каблучков-шпилек копытца молодых
кабанят...
Наконец я слышу голоса - меня зовут. Я вновь выхожу на
болото и вижу нашу группу в полном составе у другого конца
озера. Они как раз заканчивают съемку. По уже знакомой
лесной тропе, довольные, мы возвращаемся на "Океан".
После обеда в кубрике снова готовимся к выходу в
водохранилище. Опять заревел дизель, плавно удаляется за
кормой поросший кустарником берег со старой деревянной
будочкой. За поворотом замечаем резиновую лодку с подвесным
мотором. В ней сидят два человека с удочками - спонсоры
заповедника. Мы помахали им. Берега залива вновь плавно
расходятся, перед нами распахивается безбрежная водная ширь
Рыбинского моря. Сразу же появляется свежий ветер.
Теперь, в ясный солнечный день, становится виден Центральный
мыс заповедника, далекой голубоватой полоской тянущийся по
левому борту на много километров вглубь водохранилища.
Но наш курс лежит в другую сторону.

(окончание следует)
---
Maxim A. Klepikov,
e-mail:
http://www.fadr.msu.ru/ecocoop/klep.html
Max's art: http://www.yaroslavl.com/VGallery/Klepikov